(ВИКТОР ПАВЛОВИЧ)

 Журавлев Ф.Ф., простой крестьянский парень из Сибири сделал стремительную в духе своего революционного времени головокружительную карьеру от красного партизана до кандидата в члены ЦК ВКП(б) и депутата Верховного совета СССР. Жизнь его не была простой и по-крестьянски однообразной, но более походила на стремительные зигзаги, выложенные из стрел. Каждая из них, это страница короткой, но богатой событиями жизни.

Страница 1-я – Крестьянский сын Филипп Журавлев появился на свет 14 ноября 1901 года в селе Имисском Минусинского уезда Енисейской губернии. Его отец Филат Григорьевич назвал сына Филиппом, по крестьянскому обычаю заглянув в святцы.

Имисские крестьяне Журавлевы ведут свой счет с 1848 года, с приезда в наше село (тогда еще деревню Емисскую) тринадцатилетнего Журавлева Григория, который, будучи сиротой, приехал в составе небольшой группы переселенцев-односельчан из Вятской губернии. По приезду в сибирское селение, Григорий стал жить самостоятельно, срубив небольшую избушку без сеней. Вскоре он женился, обзавелся детьми, небольшим хозяйством. Все же ни он, ни его дети так и не смогли выйти в крепкие середняки.

Григорий поселился на отшибе, в стороне от основных улиц селения, за болотистым логом, на высоком пригорке. Через два десятилетия с его дома начнется новая улица – Симбирская (Симбирка).  Говорят, он был несколько нелюдим, страдал «сиротским комплексом», всю жизнь вспоминал обиды и лишения детства. Из всех внуков именно Филипп был наиболее близок деду. Говорят, что Филипп отличался непокорным нравом, страдал упрямством, выраженной самостоятельностью, постоянными проделками. Вспоминают, что с детства Филипп отличался недюжинной физической силой и в любой ситуации старался постоять за себя. Мальчик любил играть со сверстниками в войну. Уже тогда его тайное убежище в тайге не могли найти старшие мальчишки. Попадая под горячую руку своего отца, Филата Григорьевича, мог неделями скрываться и жить у деда.  По воспоминаниям брата, особой привязанности к крестьянскому труду Филипп не испытывал, хотя мог работать от души, особенно в соревновании со сверстниками.

Старший сын Григория, Филат, отличался от отца. Он рано научился читать, был крайне набожен; говорят, ни дня не мог прожить без чтения Священного Писания, других «Божественных» книг. Даже, якобы, выписывал газеты, что для глубинного таежного селения, было необычно. Стремление Филата приобщить сына Филиппа к чтению книг, не увенчалось успехом. Зато старший брат, Лука Филатович, отличался с детства покорным нравом, стремлением к учебе, к познанию мира. Говорят, всех изводил вопросами и любил, даже в ущерб работе, часами беседовать с сельскими стариками. Если Филипп проучившись три зимы в местной Имисской «министерской» школе, бросил и отказался дальше учиться, то Лука с отличием закончил все пять классов и продолжил учебу в Минусинской учительской семинарии и выбрал на всю жизнь профессию учителя.

Бросив учебу, Филипп по мере неустойчивого интереса и более по принуждению отца и деда, втянулся с 10 лет в тяжелый крестьянский труд. Но, не выдержав «хлеборобских» тягот, конфликтов с отцом;  имея склонность к перемене занятий, покинул в возрасте 14 лет родное село и нанялся рабочим на рыбные промыслы купцов Рогозинских.

В официальной биографической справке Энциклопедического словаря российских спецслужб «Разведка и контрразведка в лицах», говорится следующее: «… Окончил два класса начального училища. В 1916 году работал на рыбных промыслах Туруханского края. В 1917 году поступил в Минусинскую учительскую семинарию, но через год вернулся в родное село». Произошло это, видимо, по настоянию старшего брата Луки, учившегося в учительской семинарии с 1916 года.

К личным качествам сложного характера Филиппа добавились внешние факторы – с 1914 года шла «германская» война, а потом и до Сибири докатилась революция. Сначала в деревню возвращались раненные солдаты-фронтовики кадровой службы. А в семнадцатом в массовом порядке потянулись домой мобилизованные разного возраста с «идейной кашей»  в головах, но реально уставшие от войны и стремившиеся кто к крестьянскому труду, кто к «гульбе» и свободному времяпровождению. Таковых, готовых забыть крестьянские занятия, оказалось достаточно. Именно они, ежедневно собирались группами, митинговали, спорили, даже дрались на идейной почве, но мирились за «выпивкой». К ним-то и примкнул Филипп. Юноша жадно слушал рассказы бывалых односельчан о войне, о беспорядках в Петрограде и насильственных сменах власти в 1917 году. По взглядам более всего ему приглянулись фронтовики, сторонники большевиков.

Так прошло лето и осень 18-го года. Зимой того же года, его брата Луку вместе с другими молодыми учителями мобилизовали в колчаковскую армию. Там он окончил школу прапорщиков, затем был ранен в руку и вернулся домой, учительствовать.

С лета 1918 года Минусинский уезд контролировали казаки и «белые» дружинники. Особой жестокостью прославился казачий отряд поручика Занина. Наведываясь в Имисс, казаки реквизировали лошадей и теплые вещи, а недовольным крестьянам устраивали массовые публичные порки. За насмешливые частушки про казаков Филипп чуть не отведал их шомполов. Родичи упросили прапорщика И.С. Бредкина заступиться за парня, поскольку их старший брат Лука служил у Колчака, да к тому же был прапорщиком. Поручик Занин распорядился отменить экзекуцию.

Страница 2-я Красный партизан. В июле 1919 года, совершив тяжелый изнурительный Саянский поход из пределов Степного Баджея в Минусинскую котловину пришла повстанческая армия Александра Кравченко и Петра Щетинкина. Она была крайне обескровлена, потрепана в боях и изнурительном походе через дикую тайгу. Партизанская армия остановились в Имисском на трехдневный отдых перед походом в Тувинский край. В нее добровольно вступили десятка два бывших фронтовиков, недовольных не столько Колчаком, сколько местными казаками-карателями. Среди них был и дядя Филиппа, Журавлев Василий Нестёрович. Филипп упрашивал партизанского командира П. Щетинкина взять его с собой, но вмешались родители, и тот отказал парню, сославшись на его молодость.

Однако спустя месяц, в начале августа  месяца 60 местных крестьян подняли восстание. Очистив от колчаковской администрации несколько сел Затубинского района, в том числе и центр волости село Имисское, партизаны провозгласили Кизирскую республику. Филипп сразу вступил в ряды местных партизан. В октябре 400 повстанцев, совершив поход на Минусинск, влились отдельным Кизирским полком в возвращавшуюся из Тувы армию Кравченко и Щетинкина. Среди повстанцев был восемнадцатилетний Филипп. Несмотря на молодость и отсутствие воинского опыта, он был назначен командиром взвода. Личные качества Филиппа проявились в полную силу: он показал себя в походе на Красноярск бесстрашным и находчивым бойцом. За это накануне вступления в Красноярск Филипп был назначен на должность командира роты Кизирского полка.

Сразу после освобождения Красноярска, в январе 1920 года Реввоенсовет 5-ой армии направил командира роты Журавлева в Омск учиться в военной школе. Однако долго учиться ему опять не пришлось. В октябре 1920 года командование школы сформировало из курсантов стрелковую роту и отправило их во главе с бывшим командиром Кизирского полка Сергеем Боталовым на подавление мятежей в Алтайский край. «За хорошую службу» Филиппа Журавлева наградили именным оружием.

Страница 3-я – Чекист. После окончания военной школы красного командира рекомендовали для работы в органах ВЧК-ГПУ. Пять лет Филипп мотался по уездам и городкам Омской губернии в должности уполномоченного ЧК. В январе 1925 года его брат Лука возвращался поездом из Москвы, с 1-го Всесоюзного учительского съезда. По пути он встретился с Филиппом, который тогда служил в городке Тара. Незадолго до этого в окно квартиры Филиппа враги бросили гранату. Случайно она запуталась в шторах и взорвалась, только один осколок попал чекисту в руку.

Из воспоминаний Л.Ф. Журавлева. Филипп рассказал брату, что перед службой в г. Тары он служил уполномоченным Омского губернского отдела ГПУ по Славгородскому уезду. Там Журавлеву поручили опасное дело. Он сменил имя, став Виктором Павловичем, и под видом белогвардейского офицера внедрился в банду, состоявшую из группы колчаковских солдат и офицеров, ушедших в тайгу. Вскоре бандиты и их связные стали часто попадать в засады чекистов. «Белые» повстанцы догадались, что к ним в отряд заслали лазутчика. На одной из сходок подозрение пало на Журавлева. Тот смекнул, что дело плохо, поскольку у него в одежде был зашит мандат сотрудника ЧК. Тогда он выхватил револьвер, вышел в круг и закричал, что он сын офицера, сам русский офицер, и не может допустить, чтобы его расстреляли как шпиона. Пусть лучше старший по званию офицер возьмет у него отцовский наган и застрелит его. Ему легче умереть, чем быть опозоренным. Главарей повстанцев удивил этот «благородный» порыв и с него сняли подозрения.

За выполнение этого задания Виктора наградили золотыми часами. В 1926 году Ф.Ф. Журавлева перевели в Хакасию, а летом 1929 года он возглавил отдел ГПУ Барнаульского округа. В декабре 1929 года его вызвали в Новосибирск, где он до 1931 года служил в ОГПУ Сибирского края, а после его разделения, остался в спецслужбах Западно-Сибирского края. Потом Журавлев опять служил в Барнауле, а затем в Томске. Там ему присвоили звание старшего лейтенанта госбезопасности и наградили орденом Красной Звезды. С этого времени во всех официальных документах Журавлев значится как Виктор Павлович. Под этим именем он вошел и в историю НКВД 1930-х – 1940-х годов.

Страница 4-я – 1937-й и последующие годы. 13 марта 1937 года Журавлева перевели в Красноярское управление НКВД, где он до сентября служил заместителем начальника секретно-политического отдела. Затем приказом по НКВД ему было присвоено звание капитана и дано предписание возглавить Куйбышевское управление и особый отдел Приволжского военного округа. Спустя 5 месяцев, в феврале 1938 года Николай Ежов послал своего выдвиженца в Иваново.

В Иваново Виктор Павлович (Филипп Филатович) Журавлев подробно расспросил, а потом распорядился восстановить на работе некоторых милиционеров, уволенных бывшим начальником за разные проступки.

Будучи достаточно принципиальным и, в то же время, проницательным человеком В.П. Журавлев глубже иных прочувствовал пагубность маховика репрессий при наркоме Ежове. Также он раньше других почуял опалу своего высокого покровителя и написал Сталину, что нарком Ежов убивает честных людей и укрывает врагов народа. Генеральный секретарь использовал этот донос в циркулярном письме ЦК, где назвал Журавлева бдительным чекистом, не побоявшимся обвинить могущественного Ежова в недостойном поведении. В.П. Журавлев из капитанов был произведен в старшие майоры, назначен начальником управления НКВД по Московской области. На XYIII съезде его избрали кандидатом в члены ЦК. На выборах 1938 года он был избран депутатом Верховного совета СССР.

Всего за несколько месяцев нарком НКВД «ежовыми рукавицами» выгреб из спецслужб 14 тыс. сотрудников. Для тотального погрома Ежову катастрофически не хватало рук. «Ежик», как звали его старые чекисты, постоянно мучился, что вокруг него одни враги, а он плохо вычистил карательный аппарат. Однако в сентябре 1938 года его формально перебросили на водный транспорт, а в конце января 1939 года наркома арестовали и по слухам отобрали досье на всех членов ЦК, включая самого Сталина. 4 февраля временщика казнили за шпионаж.

Виктор Павлович Журавлев недолго находился на высокой должности; 13 января 1939 года его сняли с должности начальника управления НКВД по Московской области, а позднее на XVIII партконференции он был исключен из списков кандидатов в члены ЦК. Однако до конца жизни продолжал оставаться депутатом Верховного Совета СССР. В июне 1939 года он получил новое назначение начальником Карагандинского исправительно-трудового лагеря. В сентябре 1943 года Журавлева наградили орденом «Знак Почета», но в марте 1944 года его сняли с должности и в июле 1944 года отправили на Колыму в распоряжение Дальстроя, где он служил до ноября 1946 года.

Страница 5-я – Тайна гибели в расцвете лет. Виктор Павлович (Филипп Филатович) Журавлев умер при невыясненных до сих пор обстоятельствах 1 декабря 1946 года. По одной версии (официально зарегистрированной в Энциклопедии российских спецслужб) он покончил жизнь самоубийством. По другой - скоропостижно скончался по дороге в Москву.

Позднее его жена Елена рассказывала, что их семье разрешили выехать из Магадана. В Хабаровске В. Журавлев встретил какого-то знакомого военного, который пригласил его в вагон-ресторан. Там они долго выпивали и мирно беседовали. Внезапно старый чекист упал под стол и скоропостижно скончался, а его собутыльник бесследно исчез. Среди пассажиров оказался врач, который сказал, что Журавлев умер от сильного яда.

Его вдова Елена с 6-ю детьми на руках поселилась в Барнауле. Их семье долго не оформляли пенсию за мужа, которую назначили только после вмешательства Григория Маленкова.

Как-то к вдове зашел бывший сослуживец мужа и рассказал любопытную историю. Однажды И. Сталин спросил: "А где Журавлев"? Ему ответили, что того нет в живых. Услышав ответ, Сталин вздохнул и сказал: "Жалко, дельный был малый".

= Б.Е. Андюсев

Из воспоминаний дочери Светланы

...По заключению военно-врачебной комиссии г. Магадана, отцу разрешили выехать вместе с семьёй за новым назначением на работу в Москву. Очень неожиданно для нашей семьи, вместе с нами поехал со своей семьёй друг по службе отца по фамилии Третьяков (имя, отчество я не знаю). Этот Третьяков в дальнейшем жил в г. Бийске Алтайского края и почти каждый год, когда ехал в командировку в Барнаул, заезжал к нам до 1964 года и всё рассказывал про нашего отца, что он был хороший оратор, что добрый с открытой душой, для людей очень много делал. Ехала наша семья вместе с отцом в вагоне, который назывался в то время «телячий». Отапливался этот вагон печкой буржуйкой. Отец сварил для нас молочный суп и сказал старшей дочери Дине (ей тогда было 14 лет), что у него заболело сердце и он прилёг рядом с мамой и здесь же умер. Перед смертью отец говорил маме, что он одолжил 4000 рублей Третьякову. Когда мама попросила после смерти отца вернуть ей долг,  Третьяков сказал, что он эти деньги отдал отцу, но это не правда, он соврал. Отец умер в 20.30 по Хабаровскому времени 13 декабря 1946 года, не доезжая г. Хабаровска, в г. Ворошилове (ныне этот город не знаю как переименован).

Папу перенесли в другой – холодный вагон. В Хабаровске нас встретили люди из руководства НКГБ, папу сняли с поезда. Мама отдала часть правительственных наград, удостоверение депутата Верховного Совета  СССР и именной наган. Куда это все дели, мама не знала. Она была в шоковом состоянии. Отца она в Хабаровске не хоронила, и что было дальше мы не знали. Мама с шестью малолетними детьми поехала в г. Барнаул к своей матери. До войны отцу предлагали назначение первым секретарем Компартии Украины, но он отказался, хотя позже жалел об этом. Отец постоянно ждал своего ареста, так как видел, что арестовывали невинных людей. Маме часто говорил, если заберут меня, что ты будешь делать с шестью малолетними детьми. Папа был награжден многими правительственными наградами: 20 лет РККА, орденом Красной Звезды, орденом Красного Знамени, орденом Ленина и хранился у мамы значок депутата.

Когда отец написал письмо Сталину с разоблачениями об НКВД, то на него началось гонение. Работал он в Магадане с Никишевым, тот был начальником «Дальстроя», а папа у него заместителем. Отец был депутатом и к нему стали приходить с жалобами и просьбами по различным вопросам, а Никишеву это не нравилось. Папа никогда не злоупотреблял спиртными напитками, так как у него было больное сердце.

Работал отец с Игнатовым Николаем Григорьевичем в г. Томске и дружили семьями. В 1966г. Игнатов умер, он занимал должность Председателя Совета Министров СССР.

 Я была последним ребенком в семье, и когда мне исполнилось 18 лет, нам перестали платить пенсию за отца. Мама написала письмо Игнатову. Через некоторое время пришел ответ, что маме назначена пенсия в размере 40 рублей в порядке исключения, за подписью министра Стаханова. И так она получала пенсию до конца своей жизни. Мама была мать-героиня. Прожила она 76 лет. Умерла в декабре 1976 г.

По приезду в г. Барнаул нашей семье больше года не назначали пенсии по потере кормильца. Потом сестра Вера (ей тогда было 12-13 лет) написала в Москву, что наш папа был партизаном, вот нам сначала и платили на 6-х детей партизанскую пенсию 20 рублей в месяц. А до этого вся наша семья голодала, была разута и раздета. Дети болели. За всю нашу жизнь в Барнауле, из  Управления внутренних дел выписали маме 2 мешка картошки и бочку капусты. Квартиру, положенную на всех нас, заработанную отцом, не дали. Потом в 1949 г. К маме подошел один мужчина, который работал когда-то с моим отцом в Барнауле, и сказал: «Елена Григорьевна, только чтоб никто не знал, я напишу в Москву по поводу назначения Вашим детям пенсии». После этого нам назначили пенсию на 6-х детей в размере 1660 руб. дети все рано умерли, не дожив до пенсии. Наша семья никакими льготами не пользовалась и жилья от государства не получала. Все жили у маминой мамы. Мама замуж второй раз не выходила, прожила для нас.

Личное дело отца находится в Управлении внутренних дел г. Барнаула.

Старший мой брат Людвиг 1924 г.р. воевал, дошел до Кенигсберга, второй брат Налик 1927 г.р. оставался служить в Магадане, в последствии служил в УВД – был военным.

Я родилась в 1941 г. 9 апреля в г. Караганда, Казахской ССР, младшая дочь В.П. Журавлева. В 1964 г. Вышла замуж. Сейчас на пенсии. Муж – майор в отставке, служил в органах МВД. У нас трое детей. Старшая -  дочь Елена 1965  г.р. (назвали её в честь бабушки). Она замужем, проживает в Приморском крае, муж её капитан II ранга на подводной лодке. Средний – сын Алексей 1967 г.р. окончил Новосибирское высшее командное училище МВД, служит в звании майора. Младший – сын Дмитрий 1977 г.р. окончил Саратовский педагогический институт по специальности математика-информатика. Работает в институте инженером-компьютерщиком.